Копаясь в интернет-мусоре и выискивая иголку в стоге сена, я нашёл электронную версию печатной статьи об Андрее. Затем связался с Михаилом Урицким. Оказалось, что в интернете статья была изменена и переделана, поэтому здесь я не выставляю ссылку на "оригинал" электронной версии, а перепечатываю саму статью с полученной у Михаила информации, как проходило интервью на самом деле.
Расширенная и исправленная версия статьи Виктории Мартыновой , опубликованной 10 января 2013 г. в газете "Новости Недели" (Израиль)
Андрей Пшеничников: хождение в Египет
Где правда?
Я разыскала друга Андрея – молодого историка Михаила Урицкого, который любезно согласился ответить на мои вопросы.
- Как ты познакомился с Андреем Пшеничниковым?
- Мы познакомились на интернет-проекте "Красный канал", где собираются молодые люди, которым претит расизм, царящий в израильском обществе. Потом мы вместе участвовали в разрешении конфликта, возникшего в поселении Анатот. Конфликт заключался в следующем одному арабу поселенцы не давали обрабатывать принадлежащий ему участок земли. Наши активисты вступились за этого араба. В одно из наших посещений, когда мы гостили на его участке, туда явились примерно шестьдесят человек поселенцев, при том, что нас было двенадцать человек, включая женщин, и жестоко нас избили.
На фоне этой истории я подружился с Андреем и убедился в том, что он - чувствительный, добрый парень, который не может смириться с несправедливостью. Его – как, кстати, и многих других, не устраивает ситуация, при которой тысячи людей совершенно уязвимы перед властью военной администрации. Живут эти люди в ужасной нищете. Рядом с нами, в двух шагах - совершенно иной, чудовищный мир, и это мы сделали его таким.
- Насколько я знаю, личная история Андрея Пшеничникова - тот самый случай, когда мама вложила всю душу и силы в сына, чтобы он был успешен, устроен, хорошо зарабатывал...
- Да, Андрей - преуспевающий программист. Он работал в хорошей хай-тековской фирме и на зарплату не жаловался. Но в какой-то момент почувствовал, что устал от лжи, существующей вокруг него, не захотел мириться с двуличием его страны: с одной стороны - демократическое государство, живущее под властью закона, а с другой – военная администрация, управляющая совершенно бесправными палестинцами. Он сорвался, уехал в лагерь беженцев под Бейт-Лехем. Решил пожить вместе с палестинцами, побывать в их шкуре. В Бейт-Лехеме он мыл посуду в гостинице, пока его не арестовали. Разница в оплате труда понятна, но идеи были ему дороже.
- Как палестинцы его приняли? Мой опыт подсказывает, что не очень дружелюбно.
- Совершенно верно. Нельзя сказать, что палестинцы приняли его как своего. Они отнеслись к нему настороженно. Но он на этом не остановился.
- Ты не находишь, что проблема еще и в том, что кое-кто из левых деятелей так елейно описывает бедных и несчастных арабов-палестинцев, что остается только рыдать над их судьбами. Мол, они такие паиньки, кроткого нрава люди, невинные страдальцы, над которыми измываются жестокие израильтяне... А на поверку выясняется, что все не так просто: весьма часто обиженные и обделенные - это люди, у которых имеются проблемы с законом.
- Да, так бывает. Я предпочитаю воспринимать ситуацию без подкрашивания. К примеру, поселенцы после побоища начали копаться в прошлом этого человека. И выяснили, что он отсидел тюремный срок - за изнасилование. Если это правда, то как человек, он, разумеется, не вызывает симпатий. Но это не меняет моего отношения к проблеме в целом, поскольку конфликт возник не по причине его преступного прошлого, а из-за того, что поселенцы претендовали на его землю. То, что палестинцы не могут ухаживать за своими оливковыми деревьями, живут под властью военной администрации и их в любую минуту могут выгнать из дома, подвергнуть аресту – все это совершенно недопустимо, разрушительно. Я не могу примириться с таким положением и верю, что оно начнет меняться. Молодежь более чувствительна к национально-патриотической риторике, которая изжила себя. Молодые не принимают фальши. Думаю, что количество молодых ребят, которые будут поддерживать левые движения в надежде покончить с ситуацией военного режима на палестинских территориях, будет расти.
- И все-таки хотелось бы понять - сколько их, таких молодых людей?
- По моим наблюдениям, речь идет о нескольких десятках. Как я объяснил, они не могут согласиться с господствующей идеологией.
- И что – все в ХАМАС? А как же увлеченность наукой, творчеством?
- Очень многие молодые израильтяне "русского" происхождения, действительно, находят удовлетворение в работе и творчестве. Но не все могут смириться с тем, что происходит рядом с ними, ищут свое политическое самоопределение.
- У тебя революционная фамилия. Урицкий. Сразу вспоминается легендарная персона Моисея Соломоновича Урицкого – первого председателя Петроградского ЧК, в честь которого многие годы называлась Дворцовая площадь в Питере. Не родственник часом? Может быть, на вопрос "откуда у хлопца "испанская грусть", надо ответить – все дело в революционных генах?
- Действительно, родственник - правда, не очень близкий. Дело в том, что существуют две линии еврейской семьи Урицких: одна - белорусская, и вторая - украинская. Сам Моисей Соломонович был родом из Черкасс, с Украины. Моя семья тоже оттуда, но мы родственники не по прямой. Тот Урицкий, кажется, брат моего прадедушки.
Кстати, когда мы ездили в то поселение, спорили о положении палестинцев, вдруг выяснилось, что среди поселенцев есть мой тезка – Миша Урицкий. И мы с ним тоже определяли, кто кому приходится.
- Конечно, есть варианты. Кто-то идет в МЕРЕЦ, кто-то присоединяется к партии ХАДАШ, кто-то - к новой партии "ДААМ". Я вот, например, в этой партии и состою, поскольку мне нравится мысль о том, что люди в государстве должны быть равны. Я выступаю за государство всех граждан, за партию, которая отвергает национализм.
- Но ведь ХАДАШ - тоже еврейско-арабская партия, коммунисты, почему бы тебе не присоединиться к ней?
- Меня эта партия не устраивает потому, что она по-разному говорит для евреев и для арабов. Я вижу в этом некую двуличность, которая неприемлема для меня. На иврите эта партия представлена Довом Ханиным, и это практически позиции партии МЕРЕЦ, а на арабском языке – это, скорее, позиции партии БАЛАД. Поэтому я предпочел для себя новую партию, где нет и намека на национализм, нет противостояния евреев и арабов, нет "марокканцев", "эфиопов" и так далее, хотя имеются представители всех этих общин. Такой подход меня устраивает. Потому я примкнул к Даам, и могу сказать, что ребят русскоязычного происхождения в ней тоже становится больше.
- Вернемся к основной теме. Ты думаешь, что происходящее с Андреем –нормально?
- Разумеется, нет. Это - уродливая реакция на происходящее вокруг. Он - как человек, остро реагирующий на ситуацию - не мог смириться с блокадой Газы, гуманитарной катастрофой перенаселенного сектора. Палестинцев Иудеи и Самарии подталкивает к ХАМАСу именно Израиль с его неразумной политикой. Андрей не соглашался с принятой идеологией, принятой в обществе, мол, мы - евреи, и потому нам положено все, у нас - все права. Это он принять не мог. И не он один. Именно поэтому он предпринял свой отчаянный протест – дважды перешел границу.
- Что тебе известно о его судьбе сейчас?
- К сожалению, не очень много. Я получаю только те сведения, которые его мама добывает из МИДа. Пока ничего утешительного - Андрея обвиняют в шпионаже. Это, безусловно, серьезная вещь, и ему грозит приличный срок. Как будут развиваться события дальше, сказать трудно.
Постскриптум.
 |
| Андрей с матерью |
И все-таки, почувствовав себя на следующий день немного лучше, Светлана Пшеничникова согласилась побеседовать со мной.
-Мы приехали в Израиль в 2001 году. Приехали из Саратова, а до этого пришлось бежать в Россию из Таджикистана, где обстановка была очень неспокойная. Мы решились на репатриацию из-за дедушки мужа. Он был евреем, героически сражался, был пулеметчиком и погиб во время Второй мировой войны. Я видела его письма с фронта, их нельзя было читать без слез.
Кроме того, мы, как многие, думали, что в Израиле будем жить гораздо лучше. В России я работала главным бухгалтером, и зарплата составляла сто долларов в месяц, так что рассказы об Израиле казались сказкой.
- И как вас встретила еврейская страна?
- Андрею было тринадцать лет, и ему все в новой стране нравилось. Поселились мы в кибуце на севере, а потом в Кирьят-Яме, но жизнь оказалась трудной, мы были совершенно одни, без родственников даже работы по уборке не могли найти. Андрей в те времена мечтал стать великим химиком - он с шести лет увлекался этой наукой, однако в ближайших школах химию не изучали. Кроме того, Андрей решил помочь нам, чтобы нам материально было легче и пошел учиться в интернат "Алоней Ицхак". Учился Андрей хорошо, друзей было много. Он очень общительный, так что легко сходился с ребятами и всегда стоял за справедливость. В интернате у него и произошел первый конфликт на почве несправедливости. Однажды он попросил, чтобы его отпустили домой отпраздновать Новый год. Но администрация не согласилась, потому что "праздник не еврейский". Тогда Андрей написал письмо: "Когда евреи жили в других странах, они ведь соблюдали свои обычаи, а почему не позволено соблюдать свои обычаи людям, приехавшим в Израиль из другой страны?" Наверное, у него это с детства – обостренное чувство справедливости.
Кстати, Андрею много раз приходилось отстаивать Израиль – когда мы приезжали в гости в Россию и встречались с прежними друзьями, то видели, что их отношение к Израилю почерпнуто из репортажей российского телевидения. И Андрей изо всех сил доказывал, что они не правы. Я тогда смотрела на него и удивлялась: надо же - мальчишка, а спорит со взрослыми людьми. Он вообще поначалу был очень правым, как все репатрианты. Потом стал задумываться над происходящим, решил узнать мнения с двух сторон.
- А как складывалась его армейская служба?
- Он мечтал стать летчиком. Прошел все экзамены на летный курс, оставался последний – проверка служб безопасности. Он пришел на интервью и прямо сказал: я не согласен с политикой Израиля в отношении палестинцев. Его, конечно, не взяли. И он служил в войсках связи. Отслужил хорошо и честно.
- Он не стремился учиться дальше, поступить в университет? Только политика?
- Он считает, что главное – образовывать себя самому. Самостоятельно выучил программирование на высоком уровне.
Устроился на очень хорошую работу программистом с высокой зарплатой , но все время думал об устройстве общества, и решил, что должен разделить участь несчастных людей - палестинцев в лагерях беженцев. С этой целью и отправился в лагерь беженцев под Бейт-Лехем.
- Он рассказывал, как ему жилось?
- Да, я понимала, что ему там приходилось очень трудно. Туда и сами палестинцы заходить боялись, а он полез. В конце концов его сдала палестинская полиция – передала израильской. Он попал под суд, поскольку как израильтянин не имел права находится там. Кстати, я совершенно уверена если бы израильтяне там оказались, он бы защищал израильтян. Он не антисемит, как говорят некоторые, я это твердо знаю. Но возвращаясь к тем событиям... Состоялся суд, и когда весь этот кошмар закончился, я решила ему помочь - собрала деньги и отправила его в Париж. Я надеялась, что он там останется. Но он вернулся.
- Почему? Неужели у нас лучше?
- Он сказал, что израильское общество более открытое, дружественное. Во Франции у него появились друзья, они-то и пригласили его поучаствовать вместе в конференции в Каире. Маршрут они разработали так: сначала Каир, потом сектор Газы. И он получил визу в египетском посольстве и отправился в Эйлат, чтобы перейти границу легально. Его арестовали израильские власти, и потом согласились выпустить под обещание, что он не пойдет дальше, предложили подписать бумагу. Но Андрей отказался, сказав, что это нарушение прав человека. Тогда у него отобрали оба паспорта и российский и израильский и отпустили на свободу. Что происходило дальше, я могу только предполагать. Через день он позвонил и сообщил, что задержан египетской полицией.
- Скажите, а вас он не жалеет- ведь должен понимать, что вы страдаете?
- Он, конечно, понимает. Когда его арестовали из-за пребывания в Бейт-Лехеме и не давали мне позвонить, он объявил голодовку. И сейчас в Табе он тоже в момент ареста потребовал, чтобы дали мне позвонить. Ему разрешили буквально на секунду. Он позвонил и сказал: "Мама, я арестован. Но у меня все в порядке". И с тех пор – ни звука. Российское посольство отказало мне в помощи, сказав, что они не уполномочены заниматься судьбами граждан Израиля. Наш МИД отвечает – дело в состоянии проверки. А вокруг столько сплетен, домыслов, вранья. Как бы я хотела всем объяснить: у него нет стремления к власти, деньгам и привилегиям. Он никогда не был членом террористической организации и не собирался там быть, он считает, что Израилю необходимо интегрироваться в ту реальность, которая существует на Ближнем Востоке, и в этой реальности Израиль и Палестина еще превратятся в одно государство. Как мать я считаю, что он идеалист. Я не согласна с его деятельностью, и как только он освободится, я сделаю, все что в моих силах, чтобы переубедить его.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.